Меня колбасит. Плющит. Таращит во все стороны. Глоток энтузиазма - искристого шампанского, и вот ты уже пузыришься радостью и идеями, сверкаешь на апрельском солнце, как хрустальный бокал. Следом - глоток депрессии, черной, как эспрессо без сахара, и хочется то ли уйти без шапки в ночь холодную, то ли свернуться калачиком на диване, отдаться в объятия Великой Прокрастинации, и чтоб никто не трогал. А потом опять шампанское. И опять черная смола без сахара. И опять...
То блюду диету, то жру все, что не приколочено.
То вдохновенно малюю что-то акварелью с сыном вместе, разучиваю стихотворную зарядку, то норовлю спихнуть чадо на бабушек-дедушек-мужа-мультики.
Я не канатоходец, мой канат уже давно расшатался и сбросил меня в опилки. Я чертов клоун, которому самому смешно, что он пытается изображать канатаходца. С упорством лезет под купол без страховки, с потешным зонтиком, в огромных туфлях. Проходит несколько шагов. Падает. Лезет снова. И опять, и еще, и заново.
Пешка, которая доходит до противоположного края доски, становится ферзем.
Надо дойти. По канату, по этим черным и белым клеточкам-дням. Будущая-я - ферзь своей игры, королева своей жизни - ободряюще машет мне с того края доски. С другого конца каната. Когда я падаю, она огорчается.
Значит, нужно вставать и пробовать заново.