Tayirad nare

[Sangry]

Иногда тебя накрывает, и ты понимаешь, что если не запишешь это немедленно, оно съест твой мозг...
Немедленно не получилось, но все-таки.

Tayirad nare

Tayirad nare.
Сорок три ступени в башню. Ноги устали от бесконечных реверансов – о муж мой, повелитель мой, неужто так любишь видеть меня склоненной перед ступенями трона? Ноги задеревенели от груза прожитых лет – о боги, всего тридцать пять, но выжженных каленым железом, легших веригами на поникшие плечи. Ноги помнят эти ступени, каждую, хоть в кромешном бреду, хоть в слепой темноте. А ты, помнишь ли ты, что ждет тебя наверху, королева?
Было двадцать лет назад, да минуло. Народ едва не молился на правительницу, наделенную даром предвидения. Раскроет вещие уста молодица, предречет засуху или вражеский набег – а король уже снаряжает обозы за зерном в дальние земли, собирает войско под бело-золотым стягом. Сколько жизней спасла ты, владычица судеб? Так тебя называли - помнишь? – и на колени вставали, целуя шитый золотом край подола. А теперь пыльным шлейфом тянется по ступеням вытертый бархат.
Золото, жемчуга, ломкое кружево – все это в прошлом. Ими украшает король свою новую игрушку. Совсем еще дитя, с огромными серыми глазами и пугливой, застенчивой улыбкой. Сидит на подлокотнике трона, сверху вниз смотрит на постаревшую до времени королеву. Муж мой, повелитель мой, за все те жизни, что я сберегла твоему народу, разве я не заслужила любви?
Ведь и он был иным, владыка здешних земель. Без седины в каштановых волосах, без этой жесткой усмешки, без холода во взгляде. Вы ведь любили друг друга – помнишь? – и ты первым носил ее на руках, благодаря за отведенный любимой рукою рок. Знаешь ли ты, чего это ей стоило? Помнишь ли ты об этом, наслаждаясь юным телом на шелковых простынях?
Сорок. Три. Ступени.
Правда ли, что за дар нужно платить, королева? У кого ни спроси – и у тех, кто судьбу привечают по картам, и у тех, кто ищет грядущее в узоре упавших камней – все отмахнутся. Только твой дар иной. Спроси тебя – лишь усмехнешься, должно быть.
Tayirad nare.
Вот она, вершина башни, площадка в форме круга. Глубокая чаша по центру, высотой человеку по грудь – скажешь ли ты, королева, зачем на каменном бортике утолщение справа? Не скажешь. Только привычно снимешь с кудрявых волос почерневший венец и положишь туда, где бортик всего шире. Помнишь ли ты, королева, почему всегда ходила сюда не одна?
На узкой площадке – едва разминуться двоим. Это часть ритуала. Когда королева приходит пророчить, за ее спиной стоит верная леди. Скользнут по бортикам тонкие руки, наклонится вперед пророчица, к самой воде, что никогда не высыхает, будто таинственный родник скрыт в ее недрах. Опустит лицо в студеную воду, глаза распахнет. Без дара к чаше не суйся – ничего не увидишь, только воды нахлебаешься. Но вспыхнут в ледяном сумраке вещие очи, откроется будущее перед королевой.
Откроется королева грядущему, обменяет сотню чужих жизней на новую седую прядь в кудрявых волосах.
Tayirad nare.
Верная леди, стоя за спиной, считает до сорока. Сорок три ступени в башню, сорок ударов сердца на пробежку над бездной, и еще три – схватить королеву за волосы, силой вытащить из ледяного омута, из колодца нездешних видений. Сама она не вынырнет, колодец ее не отпустит. Промедлишь немного – и погаснут навсегда очи, что прозревают сквозь время.
Помнишь ли ты, королева, почему ходила сюда не одна?
Слабые руки на каменных бортиках. Горькой усмешкой на лице – было ли? Любящий принц, ставший королем, сладкая вечность впереди? Сколько жизней спасла ты, владычица судеб, забыв о своей?
Ледяной колодец, отраженный в усталых глазах.
Tayirad nare.
Открываюсь тебе.