Как здорово быть мной!
Слепое пятно
– Космодром Терешковой – «Гермесу-23»: координаты входа в гипер-воронку переданы на ваш навигационный блок.
– «Гермес-23» – космодрому: вас понял. Расчетное время прибытия в точку маневра – три часа сорок восемь минут.
– Счастливого пути, «Гермес»! Передавайте привет Шаунаре!
– Спасибо.
«Что за вольности в эфире? Посадили девчонку за пульт, теперь она приветы передает», – поморщилась Валентина. Пробежалась пальцами по вирт-панели, проверяя поступившие координаты. Что там ворчат седые академики, заставшие зарю новой космической эпохи? Женщинам в космосе не место? Очень даже место! Но то женщинам. Таким, как героиня Валентина Терешкова, в честь которой назвали стартовую площадку колонии Плесецк. В честь которой дали имя командиру «Гермеса-23».
А не фифам с модным гала-маникюром и сладким голоском, как эта, за пультом.
– Тина, а почему ты говоришь «понял»? Ты же девушка! Или я плохо учила ваш язык?
– Это ты девушка, а я командир космического корабля, – тон капитана Арефьевой был холоднее вакуума за бортом «Гермеса». – Но русский тебе и правда не мешало бы подучить, Габриэла. Имя Валентина сокращается как Валя. Но это позволено только друзьям.
– Я уверена, мы подружимся, – оптимизм космобиолога Габриэлы Наварро был непробиваем, как обшивка космолета-разведчика. – Мы все. Правда, ребята?
Штурман Тиагу что-то пророкотал приветливым тоном. Его внимание было приковано к навигационной панели, рука с длинными пальцами задумчиво теребила и без того взлохмаченную светлую шевелюру.
Валентина отвернулась к обзорникам и сделала вид, что провожает взглядом родную планету, заснеженную колонию Плесецк. Девушка старательно убрала в строгий узел прически выбившуюся рыжую кудряшку. Собственные волосы вдруг показались капитану Арефьевой похожими на оптимистку-космобиолога. Такие же непослушные и вечно вылезают невпопад!
И еще 34513 символов– Конечно, Габи! – Егор оторвался от вирт-экрана, где под фото темноволосой девушки бежали мерцающие строчки. – А куда мы денемся с подводной лодки?
– С подводной лодки? – черные глаза Габи из больших сделались огромными. – Это ваша идиома… выражение такое? Мы же на космическом корабле!
– Это наш плесецкий юмор, – улыбнулся Егор. – Интересно, умеют ли шаунарцы шутить? Надо было нашим ребятам из Гуманитарного Университета подкинуть идею для научной работы. Ну ничего, за два года на Шаунаре выясню, как там у них с юмором, и свяжусь с товарищами. Может, следом за нами тоже в программу культурного обмена впишутся.
Валентина, устроившись вполоборота к собеседникам, украдкой поглядывала на Егора. Когда будущие коллеги по полету знакомились, парень показался ей невзрачным. Серые глаза, русые волосы ежиком, невысокий рост. Какая-то квадратная фигура. Но, увлекаясь разговором, Егор преображался. Как будто тусклая звезда неожиданно вспыхивала сверхновой.
Валентине вдруг захотелось посмотреться в зеркало. Сходить в каюту?
«Так и до гала-маникюра со стразами недалеко! Отставить, капитан Арефьева!»
– А ты же историк, да? – Габриэла переместила свой антиграв поближе к Егору. Парень кивнул. – А у вас в колонии Плесецк изучают земную историю? Подробно? У меня в школе не очень было с историей. Я только новейшую хорошо знаю. Это же и у вас на Плесецке называется «новейшей историей»? Падение Вильенского метеорита в Бразилии? Открытие элемента бразилия, создание нового топлива? Основание первых колоний? Мне всегда казалось, старая история Земли мало кому теперь интересна. Зачем копаться в древностях, если перед нами открыт весь космос?
– Не скажи! – слова девушки явно задели Егора за живое. – Ведь еще у вас на Земле так говорили: «история развивается по спирали». Я согласен, человечество изменилось, покорив свои первые звездные рубежи. Но некоторые законы исторических процессов остались и в космической эре. Ладно, я долго так могу разглагольствовать, если меня не остановить. Не буду тебя грузить.
– Грузить? – нахмурилась Габи.
– Это тоже такое выражение, – вступила в разговор Валентина. – Это то, что ты делаешь, когда задаешь кучу вопросов, а ответа не дожидаешься.
Габриэла посмотрела на командира корабля долгим взглядом.
– Знаешь, капитан Валя, – наконец сказала она. – Я ведь не только космобиолог. Я еще и писатель.
– Знаю. Я внимательно изучила личные дела всего экипажа, сеньорита Наварро, – криво улыбнулась Валентина. – И?
– Мне пришла новость по гиперсвязи. У нас в Испании… Ты же знаешь, где Испания?
– У меня было «отлично» по земной географии.
– Так вот. Там объявлен конкурс «Новая фантастика 2118» на лучшую повесть о космических приключениях. Я много с кем познакомилась, пока стажировалась. В колонии Алкантара, а потом на Плесецке. Теперь вот лечу на Шаунару. И ты знаешь, из тебя бы вышел отличный главный герой такой повести.
Капитан Арефьева не удержалась и фыркнула.
– Ты не злая, капитан Валя, – карие глаза Габи внимательно смотрели в зеленые Валентины. – Ты просто думаешь, что командир космического корабля должен быть таким. Как это у вас по-русски… суровым? И опасаешься, что тебя не воспримут всерьез. Если ты не будешь суровой. Потому что ты девушка.
Повисло молчание – безбрежное, как космос.
– Как это у вас по-русски? – донеслось со штурманского места. Тиагу улыбался, что за ним водилось не часто. – Габриэла смотрит в землю? Егор, помоги.
– Зрит в корень, – историк произнес это с серьезным лицом, но голос подрагивал от сдерживаемого смеха.
– В корень? – густые брови Габи взметнулись к длинной каштановой челке. Девушка озадаченно посмотрела на фикус, бодро зеленевший в углу рубки. Капитан отвернулась обратно к обзорникам.
Космос за бортом «Гермеса-23» безмолвствовал.
Фикус в рубке тоже.
– Как бы начать повесть? Егор, поможешь? ¬
– Древние сказки на русском языке начинались так: «жили-были…», ¬– с готовностью подсказал историк.
– Я не знаю, как это перевести на испанский. Ну ладно, главное – сюжет. Переведу потом, – Габи развернула перед собой вирт-планшет и чиркнула ногтем по значку голосовой записи. – Жила-была капитан космического корабля Валентина… ой, нет. Имя нужно изменить! Тиагу?
Тот не отозвался, поглощенный картами на навигационной панели.
– Тиагу!
– А? Что? - голос и вид у парня были как у плесецкого рыжего медведя, поднятого в разгар летней спячки.
- Не отвлекайте мне штурмана, сеньорита Наварро! – Валентина собиралась игнорировать языкастую девчонку, но пока не получалось.
– До гиперманевра еще есть время. Координаты выхода из воронки заданы, – спокойствием и уверенностью Тиагу мог поделиться со всем экипажем, и осталось бы еще на целую галакт-футбольную команду. – Какой был вопрос, Габриэла?
– Как назвать героиню повести? Чтобы Валентину не обидеть?
– Героиня русского происхождения? Или испанка? – штурман ко всему подходил основательно. – А может, она с Плесецка или с Алкантары? И корни у нее смешанные, как у меня – бразильско-русские?
– Пока не знаю.
– Назови тогда Мария, ¬– посоветовал Тиагу.
– У меня так бабушку зовут, – вставил Егор.
– Экипажу занять свои места и перевести антигравы в режим компенсации инерции, – не без удовольствия прервала идиллию Валентина.
– От воронки до Шаунары еще пятнадцать дней лёту, – вполголоса сказал Егор Габриэле. – Такую повесть сочиним, вся галактика вздрогнет!
Выводя вирт-панель в активный режим, Валентина всерьез задумалась о применении форсажа после гиперманевра. На целых четыре дня меньше слушать всю эту чушь! Очень хотелось рявкнуть и заставить всех замолчать до конца полета.
Еще хотелось одолжить у Тиагу немного его поистине космического спокойствия.
«Держись, капитан Арефьева, командиром космофлота будешь».
– До маневра десять… девять… восемь…
– У нас проблемы, капитан.
Будь Валентина писательницей, вроде девчонки Габи, ни за что не взяла бы слова Тиагу в свой текст. Слишком избито.
Если Тиагу говорит «проблемы», это значит, что на его месте любой другой бы уже рвал на себе волосы… нет, это тоже избито. Бился бы головой об навигационную панель? Так она голографическая. Грыз синт-кожу антиграва?
«О чем я думаю?!»
– Докладывайте.
– После выполнения гиперманевра в эфире тишина. Ни единого сигнала, – от спокойной уверенности (уверенного спокойствия?) Тиагу не осталось и следа. Плесецкий медведь, разбуженный в разгар спячки? Скорее уж алкантарский удав, сжавший кольца перед броском.
Лохматый и помятый, но удав.
– Приемник неисправен? – Валентина предположила самое очевидное.
– Тогда уж и радар. Ни единой засечки в радиусе пяти галакт-единиц.
Капитан Арефьева покосилась на Габриэлу и Егора. Те так увлеклись беседой, что не прислушивались к переговорам командира и штурмана. Тем лучше.
– Диагностика? – Валентина невольно понизила голос.
– Прогнал по всем параметрам, – ответил Тиагу так, что в конце фразы явно подразумевалось «обижаете, капитан». – Приемник и радар исправны.
– Вы пробовали связаться с ближайшей планетой? – Валентина вызвала на вирт-экран карту маршрута, сверилась с ней. – С Креа-Нцем? Или Даруухэ?
– Так точно, на всех частотах. Тишина.
– Какое еще объяснение может быть?
– Есть у меня одно предположение. Но оно мне очень не нравится.
Много раз Валентина представляла, как поведет себя во внештатной ситуации. Конечно же, смело и решительно! Четкие команды, выверенные действия, холодная голова. Если запаникует экипаж – успокоить, распределить задания, возглавить решение проблемы.
А теперь хотелось стать фикусом в углу рубки.
«Ну-ка отставить! Разве не этого ты всегда хотела, капитан Арефьева? Доказать, что достойна носить имя первой женщины-космонавта Земли?»
– Докладывайте, штурман Андрадэ.
– Дайте мне еще несколько минут, капитан. Заканчиваю программную диагностику.
– Остановка двигателей, – вполголоса проговорила Валентина, отдавая команду через вирт-панель. – Включены компенсаторы планетарной гравитации.
«Ложимся в дрейф», – всплыло в памяти из земных книг о кораблях и путешествиях, которыми девушка зачитывалась в детстве.
– Ого, со связью что-то, – услышала капитан Арефьева и обернулась. Егор озадаченно смотрел на вирт-планшет. Пальцы историка бегло перебирали команды в безуспешной попытке вернуть связь с колонией Плесецк, где осталась его невеста. Рядом хмурилась, глядя в свой вирт-экран, Габи. – Прошу прощения, Валентина, если отвлекаю. Разрешите обратиться?
– Спрашивайте, – с тяжелым предчувствием ответила девушка, покосившись на штурмана. Судя по его сосредоточенному виду, Тиагу еще не завершил диагностику.
– Всегда такие проблемы со связью после прохождения гипер-воронки? Я узнавал, передатчики наших вирт-планшетов без проблем «добивают» до самой Шаунары через сеть ретрансляторов.
– Я с подобным не сталкивалась, – коротко ответила Валентина. – Попробуйте перезагрузку.
«Резко отвечаю. До перезагрузки он и сам бы додумался. Это нервы. С какой проблемой ты еще не сталкивалась, капитан Арефьева? Что там у Тиагу?!»
– Капитан, – голос штурмана звенел грозящим оборваться страховочным тросом. Валентина сделала медленный вдох и выдох и обернулась к Тиагу: воплощенное самообладание.
– Докладывайте, – она понизила голос, знаком призывая штурмана Андрадэ говорить тише.
– Программная ошибка при проходе гипер-воронки. Сбой межпространственного переключателя. Заклинило в «досоюзной» позиции.
Мысли Валентины понеслись эскадрильей легких космических крейсеров класса «Фаэтон». «Гермес-23», как и все «Гермесы», «Одиссеи» и другие научно-исследовательские корабли был построен по стандарту Галактического Союза. Почти век назад на Землю с небес упал подарок в виде астероида, состоящего из нового химического элемента. Его назвали впоследствии бразилием – по названию страны приземления астероида – и этот элемент стал толчком к настоящей революции космических технологий. Для землян настала новая эра, эра освоения дальнего космоса.
Уже потом, когда планету официально приняли в Галактический Союз, стало известно, что астероид и правда был подарком. Подарком братьев по Галактике, которые так заявили о своей готовности видеть землян в составе Союза. А еще – решающим тестом на сообразительность. Догадаются ли кандидаты на вступление в содружество разумных цивилизаций, как использовать новый элемент? Или склепают революционный аккумулятор для мобильных телефонов и успокоятся?
Земляне с честью прошли испытание, вырвались в дальний космос. Дальше история развивалась стремительно: послы Галактического Союза, создание первых бразильско-русских внеземных колоний Алкантара и Плесецк, вступление в содружество. И, конечно же, перевод планетарных параметров Земли в новое измерение. Измерение, где мирно живут и сосуществуют тысячи планет, населенные разумными цивилизациями.
– А мы все сидели, прислушивались! – казалось, доктор физико-математических наук Зайцев заплачет, как обиженный ребенок, на глазах у всех участников банкета в Государственном астрономическом институте. – Приглядывались мы! Радиосигналы, оптические сигналы… эх!
Поначалу, конечно, было обидно: оказывается, наши братья по разуму прятались в другом измерении. Старшие братья от младших, чтоб во взрослые игры не лезли. Потом обида сменилась ликованием: но ведь и мы наконец-то доросли до Галактического Союза! А потом пришла пора от эмоций переходить к действиям. Работы на землян свалилось – за век бы всю переделать. Это ведь не новую страну на обжитой планете открыли, а целую Галактику.
Валентина много читала о тех, первых, годах Земли как полноправного члена Союза. Немного завидовала жившим тогда: сколько нового и потрясающе интересного свалилось на их головы. Гордилась предками: развитые страны планеты смогли объединиться, забыть про конкуренцию, вместе ринуться покорять космос. И первыми, кто сделал этот шаг, были две страны. Родина предков Валентины, Россия. И родина предков штурмана Тиагу, Бразилия. Хотя после основания колоний народы основательно перемешались. «Мои предки были с Земли», ¬¬– просто говорили теперь жители Алкантары, Плесецка, Вэньчана и прочих земных колоний.
Вскоре выходцам с Земли доверили точечные контакты и исследование цивилизаций, пока не входящих в Союз. Все исследовательские космолеты теперь оснащали межпространственным переключателем. Валентина не рвалась в то измерение, где провели много веков ее предки с Земли. Для астрофизика все эти переходы между пространствами были не так интересны. И там, и там звезды светили одинаково, а галактики формировались по одному и тому же принципу. Вот улететь подальше от дома, поработать с коллегами-астрофизиками с других планет, с новыми методами и технологиями – от этого у капитана Арефьевой действительно загорались глаза. Ее темой исследования в программе научно-культурного обмена на Шаунаре была «Плотность дисков спиральных галактик».
Где теперь то исследование и та Шаунара?
«Кто-нибудь, помогите!» – пискнул в голове Валентины панический голос.
«Никто не поможет. Ты капитан. Тебе ¬– честь и хвала в случае победы. Тебе – всю ответственность сполна. Все решения – только твои. Помнишь, старый штурман на курсе навигации в Плесецком университете говорил, что рядовых полетов не бывает? Как он был прав!»
– Полагаю, вы уже попытались устранить неисправность? – неискренний, официальный канцелярит скрипнул на зубах.
– Так точно, капитан, – в тон Валентине отрапортовал Тиагу. – Вплоть до копирования текущих параметров на автономный резервный блок и аппаратного сброса всего оборудования.
– И ничего не помогло?
– Нет.
Легкий акцент потомка земных бразильцев смягчил русское слово, и оно не прозвучало приговором.
– Что еще мы можем сделать? – не собиралась сдаваться Валентина.
– Все, что можно было сделать, не покидая корабля, я уже сделал, – бесцветным голосом отозвался штурман. – Такие неисправности устраняются только перепрошивкой пространственного блока. Это могли бы сделать в сервисном ангаре на Плесецке. Или на любой из планет Союза. Но…
– Но после сбоя межпространственного переключателя нам до них не добраться, –Валентина, не дрогнув, вынесла приговор «Гермесу-23» и его экипажу. Некоторое время они со штурманом молча смотрели друг другу в глаза. Глаза у Тиагу оказались необычные, карие с зеленым. Потом штурман взглядом показал на Егора и Габриэлу. Те, занятые сражением за пропавшую связь, наперебой давали друг другу советы и пока не обращали внимания на переговоры штурмана и капитана. Валентина молча ткнула себя пальцем в грудь. Она капитан, ей и сообщать пассажирам о внештатной ситуации.
– Тиагу, я не слышала раньше о таких поломках. А вы?
Штурман покачал головой.
«Ты хотела быть в чем-то первой, капитан Арефьева? Поздравляю, ты будешь командиром первого корабля, заблудившегося в досоюзном измерении. А может и не первого. Может, кто-то еще не вернулся отсюда, но эти случаи просто не стали афишировать…»
Пальцы Валентины взлетели над вирт-панелью, помедлили мгновение, и замелькали, выводя «Гермес» из спячки космического дрейфа.
¬– Включаю сигнал бедствия на всех частотах, – все так же вполголоса сказала капитан Арефьева. – Возможно, нам сказочно повезет, и поблизости окажется корабль Союза, который прибыл с миссией в это измерение. Для кораблей нашего измерения мы попадаем в слепое пятно.
– Застряли в досоюзном измерении? Как это?!
В серых глазах Егора плескались неверие и ужас. Вот он взял себя в руки, отложил на откидной столик ставший бесполезным вирт-планшет.
– Что можно сделать? – внезапно осипшим голосом спросил историк.
– Устранить неисправность не удалось, – стараясь говорить спокойно, ответила Валентина. – Включен сигнал бедствия. Наш передатчик достаточно мощный. Будем надеяться, что в радиусе его действия окажется корабль Союза, который…
– Корабль Союза? Сколько их одновременно может находиться с миссией в этом измерении? Десять? Сотня? Тысяча?! Даже если тысяча, что очень вряд ли! Какова вероятность того, что один из тысячи этих кораблей окажется в крошечной области гигантской Вселенной, где слышно наш передатчик?!
Валентина смотрела на историка, не веря своим глазам. Она ожидала истерики от эмоциональной испанки Габриэлы, но никак не от спокойного и ироничного Егора. Вот уж правда, никак не предскажешь, как человек поведет себя в критической ситуации, пока его в эту самую ситуацию не окунешь с головой.
Габи положила Егору руку на плечо. Девчонка хотела его успокоить, а в глазах у нее светился не страх, не паника, а… любопытство? Восторг? Такой взгляд Валентина – тогда еще пятиклассница Валя – видела у своих одноклассников перед первой в их жизни космической экскурсией. Для Габриэлы тупик, в который угодил «Гермес-23» вместе со всем экипажем, был захватывающим приключением! Валентине показалось, что космобиолог жадно впитывает все происходящее: новость о досоюзном измерении, нарочитое спокойствие капитана и штурмана, неожиданную истерику историка. Отличный каламбур, кстати. Можно ли его перевести на испанский? Вот вам и сюжет для рассказа. Только вот попадет ли это остросюжетное творение на конкурс, который проводится в другом измерении?
– А с Плесецка отправляют миссии к досоюзным цивилизациям? ¬– поинтересовалась Габи так буднично, что Валентина почувствовала тень уважения.
– Мне об этом ничего не известно, – ответила Валентина. – Тиагу?
– Я не знаю подробностей, но миссии отправляют, – сообщил штурман. Он подобрался, вдруг став похожим на боевого офицера космофлота. Спокойствие осталось, а вот расслабленность куда-то исчезла. Капитан Арефьева невольно вспомнила личное дело Тиагу Андрадэ. Его отец тоже летал в космос. И однажды не вернулся из рядовой исследовательской экспедиции.
– Отлично! – невесть чему обрадовалась Габриэла. – Может быть, мы можем вернуться через гипер-воронку обратно в то место, где в нашем измерении находится Плесецк? И послать сигнал бедствия там?
Валентина и Тиагу переглянулись.
– Отличная идея. Для рассказа на конкурс «Новая фантастика 2118». И для читателей, которые на пушечный выстрел не подходили к космодрому, – скривилась Валентина. – Космобиолог! Вас там, на Земле, совсем ничему не учат?
– Не обижай меня, Валя, – нахмурилась Габриэла, забыв переспросить, причем тут древние пушки. – Я пытаюсь помочь.
– Никто нам не поможет, Габи. Никто, – похоронным голосом сказал Егор.
– Отставить упаднические настроения! – сверкнула на историка глазами капитан. – Сеньорита Наварро, вы очень мне поможете, если отвлечете аспиранта Метельского. Напоите его самым крепким кофе на камбузе, обсудите идею рассказа, спойте серенаду. Что угодно. Дайте мне время подумать и найти выход.
Валентина повернулась обратно к вирт-панели, не дожидаясь ответа Габи. Вспомнились приключенческие романы о морских путешествиях. Какая главная задача капитана, когда судно терпит бедствие? Всеми силами поддержать плавучесть. Спасти как можно больше пассажиров и членов экипажа. Остаться на корабле, если он пойдет ко дну? Нет, это будет уже слишком. Капитан Арефьева хотела жить. Долго. И, если получится, счастливо. Так, нужно задать центральному блоку задачу: оценить запасы продовольствия, рассчитать «аварийный» паёк на четверых. На сколько дней хватит еды и воды? На спасение особо рассчитывать не приходится. У «Гермеса» есть автоматический челнок с анализаторами почвы и атмосферы. Попробовать найти пригодную для жизни планету? Шанс едва ли не меньше, чем наткнуться на корабль Союза. Но попытаться стоит. Все лучше, чем висеть на одном месте и орать «На помощь!» на всех частотах.
«Кто-нибудь, помогите!» – зашелся криком внутренний паникер Валентины прежде, чем она смогла заставить его замолчать.
– Капитан! – услышала девушка голос штурмана. В коротком слове, произнесенном с мягким бразильским акцентом, уместился вихрь эмоций: изумление, надежда, готовность сражаться и какой-то суеверный ужас. Валентина крутанулась на антиграве в сторону Тиагу, чтобы понять, что заставило ее непробиваемого штурмана так распереживаться. Сначала Метельский, теперь Андрадэ… скоро на этом корабле совсем не на кого будет положиться!
– Неопознанный корабль по курсу на два часа, вывожу обзорники в панораму, – похоже, Тиагу сам удивился, что его голос «пустил петуха». Первое изумление прошло, уступив место предельной сосредоточенности.
Валентина сжала зубы. Кто только что мысленно жаловался, что не хочет остаток дней провисеть в космосе на компенсаторах планетарной гравитации, подавая сигнал SOS? Вот, пожалуйте, накликала. Только вот кого? Спасителей? Грабителей? Убийц? При всем своем багаже знаний, капитан и астрофизик Арефьева совершенно ничего не знала о цивилизациях, оставшихся в досоюзном измерении. Да и вряд ли кто-то знал о них много. Сколько их в этом слое Вселенной? Миллионы? Попробуй угадай, с кем довелось столкнуться, будь ты хоть трижды специалист по миссиям в другое измерение.
Валентина порадовалась, что отправила Егора с Габриэлой на камбуз. Что бы случилось с историком, взгляни он сейчас в обзорники, страшно даже представить. Хотя момент, без сомнения, исторический.
– На радиосигналы не отвечают, – предупреждая вопросы капитана, сказал Тиагу. – Подходят вплотную. Что прикажете делать? Уклонимся? Попробуем уйти?
«Пугни их из разрядника, штурман! – оживился внутренний паникер Валентины. – Может, в их измерении такого и не видели! Хотя вышли же они как-то в космос… Может, им крошечный разрядник «Гермеса» – комариный чих, только раззадорятся. И как врежут! А если получится договориться? Не отправят домой, так может хоть в гости пригласят… Или отбуксируют на завод по переработке космического металлолома, а нас всех – в расход?!»
Рука Валентины чуть дрогнула над пультом, вызывая вирт-штурвал.
– Пробуем сохранить дистанцию. Я бы хотела с ними договориться. Вот только как? На радиосигналы…
«Гермес-23» тряхнуло.
– Принудительная стыковка! – оскалился Тиагу.
– Как умудрились? – ахнула Валентина. – У них что, шлюзы по стандарту Союза?!
Накатила слабость. Как во сне, перед капитаном проплыли лица Егора и Габриэлы – испуг, недоумение, немой вопрос. На Валентину нахлынула неведомая прежде волна ощущений. Все пять чувств – чьих?! – как будто слились в единый сигнал. Чудо, над которым последнее десятилетие бьются лучшие умы Земли и колоний. Еще никому не удавалось передать на расстояние вкус или запах.
Этим удалось.
Запах шиповника, свежесть короткого плесецкого лета, соленый привкус во рту, боль в прикушенном языке и разбитых коленях. Тепло руки Сашки Елагина, который помогает подняться с земли.
«Больно?» Скорее обидно. И еще жалко новенький гравиход, который папа только неделю назад подарил на день рождения. Удастся ли починить?
«Починим», – важно изрекает Сашка, изучая погнутый руль. Сашке хочется верить.
Поток полузабытых ощущений как будто кто-то бережно влил в мозг Валентины, подсветив нужные акценты.
Помощь. Хочется верить.
Это не было воспоминанием. Если бы во Вселенной существовал язык всех пяти чувств, это была бы фраза на нем. Где-то на грани сознания билось восхищение: контакт с обитателями досоюзного измерения! Капитан Арефьева, думали ли вы, что когда-нибудь…
«Помогите!» – снова подал голос внутренний паникер, и на этот раз Валентина не стала его успокаивать. Добавила к внутреннему голосу ощущений, выудив их из того же воспоминания. Хочется заплакать, но нельзя, потому что стыдно перед Сашкой. Обидно и очень хочется домой.
Судя по лицам Тиагу, Егора и Габи, досоюзные пришельцы пообщались и с ними. Испуг исчез, лица разгладились и просветлели. Валентина приказала себе не расслабляться. Вдруг нежданные гости решили просто усыпить их бдительность?
Новая волна – искристая, как алкантарское шампанское. Капитан как будто снова услышала смех мамы. Такая серьезная малышка. Кто ты сегодня, Валюшка? Командир боевого звездолета? Это разрядник? Ну что ты, не целься в маму! Мама любит тебя. Родной аромат жасминовых духов. Голым пяткам холодно, но где это видано, чтобы командир звездолета ходил в тапочках с медвежатами?
Она зашла в рубку, как обычная гостья ¬– со стороны шлюзового отсека. Не ворвалась, не материализовалась незваным призраком. Просто вошла, инопланетянка ростом едва Валентине по плечо, в ярко-синем просторном комбинезоне со светящимся поясом. «Гуманоидный тип, – пронеслись в голове строчки из заученной когда-то классификации. – Рост ниже среднего земного, строение скелета сходное с человеческим. Верхние конечности четырехпалые. Особенности: очень широкие плечи, череп конической формы, кожа оливкового цвета, волосяной покров светлый и короткий, похож на шерсть алкантарского лабрадора. Глаза удлиненной формы, радужка синего цвета, зрачок круглый…»
Профессор Сантуш с Алкантары, преподававший Валентине космоантропологию, поставил бы студентке Арефьевой высший балл за эту внезапную «лабораторную».
Валентина мигом слетела с антиграва и встала перед гостьей, невольно расправляя плечи. Инопланетянка вытянула руки вперед ладонями.
– Нет оружия. Не бояться прошу. Могу на ваш языком говорить тоже. Я Ньяйтайа Льйонг, летучий аппарат «Кйондльяйна» стыковался с твой. Планета Уйомтрйанга родом я. Пришла помощь для вы.
«Ты хотела договариваться, Валентина? Так вперед!»
– Я Валентина Арефьева, капитан «Гермеса-23»…
Сотня вопросов металась в напряженном сознании девушки. Откуда эта Нья... –язык сломаешь! – знает наш язык? Как у нее получается считывать воспоминания и общаться с помощью телепатических сигналов, сплетенных из пяти человеческих чувств? Причем этому общению не помеха ни космический вакуум, ни фонящая аппаратура «Гермеса».
– Ты думать громко. Я ответить смогу.
Позже Валентина так и не смогла уверенно сказать, на каком языке Ньяйтайа вела свой рассказ. Русский, родной язык капитана «Гермеса-23» и историка Метельского? Португальский, на радость штурману Андрадэ? Испанский, чтобы не заскучала сеньорита Наварро? Скорее, все вместе, плюс невероятный коктейль из чувств и осколков воспоминаний – так из черепков нескольких разбитых тарелок можно собрать мозаику, у которой будет новый узор.
На вирт-планшете капитана Арефьевой осталась заметка, торопливо напечатанная по следам встречи с Ньяйтайей.
«Я пишу, чтобы сохранить это в памяти. Чтобы потом было, на что опереться сознанию, не привыкшему к тому, что мы только что пережили. Светлый Космос, я чувствую себя ужасно косноязычной, фразы путаются и скрипят на зубах проклятым канцеляритом. Но я все-таки пишу. Чтобы помнить. Подбираю слова, пока это еще нужно.
Она сказала, что их цивилизация разгадала язык Вселенной. Ньяйтайа выудила из нашей памяти аналогию: приемник и передатчик, кодирование и декодирование. Когда у тебя в голове есть мысль, и ты хочешь поделиться ей, тебе волей-неволей приходится переводить эту мысль в слова. Урезать весь комплекс ощущений, стоящий за этой мыслью, до обычного речевого кода. Пытаться отразить целый кристалл в одной ее грани. Мысли и идеи имеют кристаллическую природу… это потом, не буду отвлекаться. Получается, что твой «передатчик» излучает сигнал уже в закодированном виде. Сигнал – мысль, а речь – это код, в котором этот сигнал запакован. Твой собеседник – это «приемник», и он декодирует твой код, чтобы получить на выходе мысль, которую ты хотел передать. Конечно же, в искаженном виде. Речь не может передать мысль-кристалл во всей полноте. И у собеседника-«приемника» стоят будто бы фильтры. Фильтры его опыта, знаний, его культуры. Он может понять из твоей фразы что-то совсем свое. И хорошо, если вы с ним говорите на одном языке или хотя бы живете на одной планете. Что уж говорить о представителях разных цивилизаций! Там фильтры могут быть такими, что ты говоришь «У вас очень красивый город», а собеседник уже подозревает тебя в намерении захватить его страну!
Цивилизация Ньяйтайи научилась обходиться без речи. Без всех потерь при кодировании и декодировании. Обмен кристаллами-мыслями, кристаллами-идеями напрямую. Знаете, какое странное чувство постоянно преследует тебя, когда пытаешься общаться с ней? Чувство узнавания. Пришедшая от собеседника мысль как будто сама использует всю глубину твоей памяти, чтобы войти в сознание, как родная. Я не знаю, как объяснить словами ненужность слов! Ты просто понимаешь, что она имела в виду. А она понимает, что имеешь в виду ты, хотя вы живете в разных измерениях, у вас совсем разный опыт и разные реальности.
И это возможно не только с людьми! Природа, живая и неживая. Рукотворные предметы, космические корабли, звезды и планеты, вся Вселенная. Их можно понять. С ними можно договориться!
Кажется, это было сказано именно словами, по-русски: «Скорость мысли в разы выше скорости света». На этой скорости летают их корабли. На мой мысленный крик о помощи прилетел к «Гермесу» корабль Ньяйтайи, через сотню световых лет по нашим меркам. Я подумала: совсем не удивительно, что эта цивилизация не стремится попасть в Галактический Союз и переместиться в наше измерение. В ответ на мою мысль в голове появился образ: вот я в детском саду, и мы играем в покорителей галактики. А за охранным полем, которое мне казалось похожим на огромный мыльный пузырь, спешат по своим делам взрослые. Им вовсе не будет обидно, если мы не возьмем их в игру. Да что там, им даже не придет в голову к нам попроситься!
– Этому языку Вселенной можно научиться? – спросила я.
– Можно, – ответила Ньяйтайа. – Ты говорила со мной. Ты уже умеешь. Как умеют теперь и твои товарищи. Умение передается только лично, поэтому мы встретились. Поэтому я пришла на твой корабль. Что дальше делать с этим умением – решать вам.
Чем дольше мы общались, тем более гладкой становилась речь инопланетянки, когда она говорила вслух.
«Головокружение от успехов» – ужасно банальная фраза, но я действительно чуть не упала, так все резко поплыло перед глазами.
– Это большая ответственность.
– Конечно. Но ты справишься.
Мне хотелось рассмеяться – что эта синеглазая может знать обо мне и о том, с чем я могу справиться? Но потом поняла. Она знает меня. Я знаю ее. Этого достаточно, чтобы не бросать слов на ветер. Этого достаточно, чтобы слова нам были не нужны. Если дружба через границы измерений и миллионы световых лет меня не смущает, я всегда смогу докричаться до Ньяйтайи.
Скорость мысли выше скорости света».
В горле Валентины пересохло, когда она сказала:
– Это бесценный дар для нашей цивилизации. От имени всего Галактического Союза…
Капитан оборвала фразу. Официальные вежливые слова, приличествовавшие столь историческому моменту, казались пустыми и неуместными.
От Ньяйтайи прилетел образ – огромные деревья с голубыми стволами, под корнями которых вдруг нашлись залежи редких зеленых жемчужин. Каждая из таких может в течение многих лет дарить свет и тепло огромному городу. Или превратиться в поток роскоши и запретных удовольствий, попав в алчные руки.
– Передай наш дар дальше. Пусть и в вашем слое Вселенной все понимают друг друга. Это лучшая благодарность для моего народа.
Валентина чуть криво улыбнулась, оглядывая свою притихшую команду. Раньше они казались ей такими разными. Кто-то вызывал симпатию, а кто-то раздражение еще совсем недавно.
«Я знаю их. Они знают меня», – пронеслось в голове, стирая все прошлые различия и эмоции. Габи, Тиагу и Егор улыбались в ответ – смущенно и, как показалось Валентине, мечтательно.
– Мы передадим этот дар дальше, – сказала капитан Арефьева капитану Льйонг. – Вот только мы пока не знаем, как вернуться домой. У нас заклинило межпространственный переключатель. Может быть, вы поможете нам его починить?
– Это ты можешь сделать сама, – возразила Ньяйтайа.
– Как?
– Так же, как я сделала стыковочный отсек «Кйондльяйны» подходящим к шлюзам твоего корабля. Просто попроси.
– Борт 23-И-ПЛ-89, ответьте! Кто вы и с какой целью приближаетесь к планете? – требовательно чеканил из вирт-динамиков голос, говоривший на космоленге с гнусавым шаунарским акцентом.
– Кажется, Валя, мы перестарались! – Габриэла чуть не подпрыгивала на своем антиграве, прикипев взглядом к обзорникам. У застывшего рядом Егора был вид помилованного в последний момент смертника. Кажется, он что-то бормотал себе под нос. Не исключено, что кандидатскую диссертацию «Новая эра в истории Галактического Союза».
Невозмутимый Тиагу вручную корректировал траекторию «Гермеса», замедляя корабль перед получением от Шаунары данных для посадки.
«Не поверят! Расстреляют из разрядников на подлете, и дело с концом! – оживился внутренний паникер Валентины. – Они ведь ожидали нас… когда? Суток через пятнадцать по плесецкому времени! А если наоборот, сотня лет прошла с нашего старта?! Ох, «Гермесик», родной, не подведи, мы же вроде все учли, когда просили! И время прилета тоже! Хотели с ходу удивить. Удивили!»
Капитан Арефьева сдула со лба выбившуюся рыжую прядь, передала Габи образ «средневековая королева с Земли оскорблена панибратством своей фрейлины» – сеньорита Наварро всхлипнула от смеха на своем антиграве – и вызвала вирт-микрофон:
– Говорит капитан Арефьева, исследовательский корабль «Гермес-23» с Плесецка. Прибыли по программе научно-культурного обмена. Прошу посадки в космопорту «Шаунара-2».
Валентина поразилась тому, какие вкрадчивые нотки вдруг прозвучали в ее голосе. И тому, какой вихрь эмоций поднялся вдруг в ней, привыкшей всегда держать себя в стальном корсете воли.
«А что мы вам расскажем, если не расстреляете на подлете!» – подумала капитан так громко, что Тиагу и Егор недоверчиво на нее покосились, а Габи, еще не пришедшая в себя после «средневековой королевы», снова покатилась со смеху. Из угла рубки до сознания капитана долетела зеленая волна веселья от фикуса. Следом накатил мощный вал мыслей корабля, который Валентина перевела бы на русский как «Пусть только попробуют, сбегу обратно, плесецкий космопорт удивлять!»
Вирт-динамик на некоторое время замолчал. Капитан Арефьева как наяву услышала ворчание «Гермеса-23», которому пришлось открыть защитное поле для сканеров космопорта.
– Мы ожидали вас через двенадцать галакт-суток, – сложно судить по тону инопланетника, но видимо корабль прошел идентификацию и это никак не укладывалось у шаунарского диспетчера в голове. – Вы перенесли старт на более раннее время? Мне ничего не сообщали об этом.
– Мы попали в пространственно-временную аномалию, – невозмутимо ответила Валентина. Тиагу глянул на нее и поднял большой палец. Сознания капитана коснулось одобрение. – Я рапортую по всей форме начальству вашего космопорта, как только мы сядем. Пожалуйста, разрешите посадку в космпороту «Шаунара-2».
Ответом была задумчивая тишина в вирт-динамиках. Наверное, диспетчер, поставив канал «Гермеса» на ожидание, уже сам рапортовал начальству. И спрашивал, что делать с объявившимся раньше срока плесецким кораблем.
– Посадку разрешаю, – наконец официально отчеканил голос с шаунарским акцентом. – Примите динамические координаты…
Пока Тиагу колдовал над вирт-панелью, Валентина придвинула свой антиграв к Габриэле. Испанка, похоже, успокаивала взволнованный фикус, который всерьез опасался за свое здоровье в суровых условиях чужой планеты.
– Успей написать обо всем этом в своей конкурсной повести, Габи, – доверительным шепотом сказала капитан Арефьева аспирантке Наварро. – Пока произошедшее с нами еще можно считать фантастикой.
@темы: Миро-творец
-
-
09.02.2018 в 11:34-
-
09.02.2018 в 13:36-
-
09.02.2018 в 14:32Вот только у меня вопрос, я что-то упустила, но почему кусок текста внезапно проваливается в написанное от первого лица?
П.с. фикус мимимими))))))))
-
-
09.02.2018 в 14:52Омела травница, старалась)))
Потому что "На вирт-планшете капитана Арефьевой осталась заметка, торопливо напечатанная по следам встречи с Ньяйтайей".
Выделила заметку от первого лица курсивом для наглядности))
Фикус он такой, кааак вымахает в шагающий из горшка в чужой атмосфере))
-
-
09.02.2018 в 16:50А Гэби мне тебя напоминает немного, времён когда мы только познакомились))))))))
-
-
09.02.2018 в 20:31-
-
10.02.2018 в 17:21Кстати, мне тут попался сборник рассказов Фантастика-80. Прочитала с интересом)) сейчас так не пишут, по-моему. Часть рассказов - "он героически пожертвовал собой и спас человечество", часть - "а ты, читатель, сам додумайся, что это вообще было такое")
Была я похожа на Габи те самые 9 лет назад, ага)) сейчас таки медленно, но верно движусь в сторону капитанского мостика
Кэролайн, спасибо, я очень рада))
-
-
26.02.2018 в 20:43-
-
28.02.2018 в 10:05